версия для печати

Это не литература. Все события — подлинные. Два сорок пять. Звонок. Щелчок автоответчика.

— Здравствуйте, вы позво…

Снимаю трубку.

— Аллё.

Всхлипывания. Полон нос соплей.

— Аллё, что с вами?

Молчок. Затяжной такой.

Тоже молчу. Держу паузу.

Наконец, сквозь утихшие всхлипывания:

— Извините, не туда попа…

Голос как под кайфом. Тянет звуки, интонация ломаная. Чувствуется, что не старше 15–16.

— Ну и что — что не туда. Может и туда!

Это я — шутливо и весело, хотя понимаю, что сейчас будет не до смеха. Человек на том конце — на грани, если не за гранью. Только бы трубку не бросила. Надо, надо что-то делать!

— Да пош-ш-шёл ты, скотина!!! Ублюдок, жирный мерзавец!!!

Это мне — визгливым захлебывающимся полуженским-полудетским голосом. На цыпочках подбираюсь к автоответчику и врубаю в режим записи разговора. Дальше — расшифровка стенограммы.

— Согласен, может я и есть скотина! А ты, ты — просто дура набитая!!! Идиотка деревянная!!! Чё плачешь-то, кретинка?!! Дебилка, <…>, жопа полосатая!!!

Без мата нельзя. Сработало. Слёз больше нет. Чувствуется злоба. Уже лучше.

— Сам ты кретин!!!

Уже не так уверенно.

— Ну и прекрасно! Кретинам жить легче. Как тя там?

— Ты сам как разговариваешь?! Я — женщина! (опять — сквозь слезы).

— Ты не женщина, ты — жопа полосатая. Женщина, перед тем как по телефону звонить, должна губы покрасить! А у тебя все морда мокрая, неумытая. Какая ты женщина?

Понимаю, что несу полную чушь. Но нужно выиграть время.

— Эй ты, дура, как тебя?

Двадцать секунд утихающих всхлипов.

— Верррра.

— Ну и чё ты плакать в три ночи решила? Надо было раньше плакать. А теперь спать пора. Все уже спят, кто плакал, а ты, не поспав, плачешь. А то — давай посмеемся — над тем как ты плачешь! Ты в зеркало посмотри — ты же на бурундука похожа! И рожа у тебя красная. Вот ща выйдешь погулять — все поймут — вышла Вера — дура набитая. Идьётка, жопа полосатая!

Только бы не бросила трубку, только бы не сорвалась! Нет, гыгыкнула. И опять молчит.

— А ты, полосатая, <…>, знаешь, какой у меня ремень? С пряжкой! Ща приеду, выпорю, точно будешь вся полосатая, не только жопа!

Опять молчит, но в трубку дышит.

— Ты чё пила, Вера — фанера?

— Гы-гы.

Уже легче. Тянуть, тянуть время!

— Вермут.

— За чье здоровье?

— Какое <…> здоровье, дурак ты, скотина! Я вот щас!..

В трубке — шум магистрали. Скорее всего, она дома. Окно открыто.

— Ну-ну! Щас ты, дура, из окна прыгать будешь. Ну давай, <…>, залезай на подоконник. Чё, <…>, молчишь?! Залезай, говорю! Этаж какой?

— Двенадцатый…

С каким-то подвыванием. Меня передергивает.

— Давай, жопа полосатая, залезай на подоконник! Как прыгнешь — тебя, <…>, чтобы в гроб положить, будут по частям собирать. Вместо лица сделают куклу восковую. Шоб из-под вуали была на человека похожа. И кишки все наружу будут. Чё ждешь, давай, полосатая, сигай!!! Ну, давай! Эт-же элементарно. Рожа красная, мозги вышиблены, джульетта, <…>! Я все знаю, я в морге работал!

Молчит, сопит. Только бы линия не сорвалась.

— Таблетки дома есть?

Пауза как вечность.

— Ну есть, а что?

— Как что? Сьешь пригоршню — и в морг. Зато гладкая, красивая. Давай поиграем?

— А как?

Уже не плачет. Недоумевает. Теперь не сорвется. Бога молю! Где же они все — бабушки, родители, соседи…

— Бери все таблетки, какие есть!

— Ща.

Кладет трубку на стол. Шаги. Через минуту — шаги назад.

— Ну?..

— Взяла. А тебе какое дело?

— Играть будем, Вера. Таблетки в кульке?

— Ну?

— Доставай все из упаковок!

— Зачем?

— Доставай! По одной. В тарелку складывай.

Опять положила трубку рядом. Шуршит. Похоже, села на крючок.

— Достала.

— Играем в радугу! Тарелку в руку, руку за окно, и коротким движением — чем дальше, тем лучше.

— Ха-ха-ха-ха!

Истерический смех со всхлипываниями. Отдаленный звук разбитого стекла. Улетела тарелочка.

Дышит в трубку. Я тщетно пытаюсь что-нибудь придумать. Не успеваю. Она прорезается сама.

— Они, Володька и эта… эта… Я не могу!..

Стон, переходящий в крик.

— Ну, Володька и эта, они?..

— Они тра-а-а-а-а-хались, при мне! Я зашла, а он улыбается!

Всё. Просёк ситуацию. Несостоявшаяся детская суицидальная попытка из-за измены. Ничего, сейчас я тебя выправлю.

— Вера, ну и что?

— Что «ну и что»? Я его лю!..

Не даю ей договорить.

— Ты же сама сказала — трахались они. Как собаки! Какая тут любовь? Они же — зверки! Зачем тебе такой зверок?

Молчит. Но я уже знаю, что делать.

— Вера-фанера, подожди у трубки.

И бегом за книжкой. Экзюпери, Маленький Принц.

И полчаса читаю — медленно, тихо. Только бы книжка не кончилась. Поддакивает, всхлипывает. Чувствую, начинает засыпать. Бедный ребенок.

— Эй, жопа полосатая! Спать пойдем? А то глаза уже слипаются.

— Угу, пойдем.

— Ну, пожелай мне спокойной ночи.

— Угу, спокойной ночи.

— Спят усталые игрушки?

— Дурак ты. Спят.

— И ты спи. Только мне свой номер дай. Я тебе утром позвоню.

Почему у меня нет АОНа до сих пор?

Дает номер. Прощаемся. Меня трясёт. Три тридцать. Заснуть не могу. У меня озноб. Руки дрожат. В ушах стучит.

Утром звонил. Все нормально. Ребенок уже почти адекватен, стыдится вчерашнего, самокритика в порядке. Семья, к счастью, нормальная. По стечению обстоятельств девочка оказалась «одна дома» всего на одну ночь. С мамой говорил. Могу быть почти спокоен.

Но мне страшно. А если бы я не снял трубку после щелчка автоответчика?

 версия для печати